Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Экономь патроны, дура, иначе она сделает тебе такую тачанку, чтобы будешь до самой Испании кататься на шариках с их подшипниками. Амер взглянул на свои ноги — вторая померещилась, ибо он со дня на день ждал ее из Америки — и тут как раз Камер первый раз выстрелила. Но пуля попала в костыль.

— Промазала! — даже удивился Эсти, — а говорили она не попадает мимо цели.

— Стресс-с.

— Не угадал, попугай, я только уровняла шансы. — И действительно, Амер покачнулся и упал лицом на соседний стол, ибо костыль его подумал-подумал, да и:

— Переломился.

Амер растерялся, а Камер успела спрятаться за барную стойку.

— Где она? — спросил Тро у обоих.

— Я не скажу, так как не имею права, — сказал Эст, а Фрай опять начал разводить дипломатию:

— Ты должен сделать выбор между мной, и мной. Амер задумался, и прежде чем озвучить перевод непонятных слов Фрая, упал на колени, и три раза выстрелил по барной стойке, что означало:

— Если я прощаюсь с частной собственностью в Царицыне — то прощаюсь навсегда. — Одна пуля попала в Камергершу. Но не в нее саму, а в кольт, и заклинила барабан. Эспи, опять поймавший связь с Распутиным, подсказал:

— Бой закончился, не начавшись, как следует. Но Амер, хотя еще не был настоящим покойником, понял подсказку:

— Тварь рассыпала патроны, и можно без опасности за свою жизнь прикончить ее, как говорится:

— Не хочу, но пойду один на встречу с бандидос. Амер приблизился к стойке, медленно перегнулся через нее и, пытаясь угадать в какой стороне стойки спряталась эта мерзавка, но вдруг услышал приятное — правда, не в этой ситуации — шуршание взводимого курка.

— Подумай, кому ты будешь молиться, скотина, — сладко пропела Камергерша, — ибо время для этого сейчас самое подходящее. Амер оглянулся на Эспи. Неужели наврал? Да нет, не может быть, астрал не умеет искажать правду. Дальше этого размышления его не пошли:

— Дама нажала на курок, который имеет одну часть вверху, другую внизу, несмотря на то, что связь между верхом и низом:

— Не такая простая, как об этом привыкли думать. К удивлению, нет, точнее, к ужасу не только самого Амера, но и Фрая, и Эсти — раздался выстрел, и такой громкий, что многие оглохли. Скорее всего, от неожиданности, что кольт выстрелил. И от страха даже забыли спросить:

— Как она вставила патрон в барабан, если он был заклинен. А вот то, что она вставила пулю раньше — посчитали:

— Так не бывает.

Голова Амера была пробита на самом деле, но, как оказалось, не в том месте, где это уже окончательный приговор:

— Только смерть. Ее перебинтовали, и парочка чинно и благородно:

— Одна, как бывший только недавно узник концлагеря, а другой по недоразумению вытащенный с поля боя санитаркой, командир дивизии, которого остальные посчитали:

— Наверняка покойником, — и не обратили внимания. Но:

— Если везет — то везет долго. К сожалению, что не всегда. А почему неизвестно. Могло бы везти, если уж не всегда, то подольше.

— Это что за инвалидная процессия?! — почему-то радостно воскликнула Сонька, сразу расположившаяся здесь, как в своем родном кабаке. Хотя и помнила, что была во взаимных объятиях только с Дэном-мэном, и с Васькой-Василием Ивановичем. С Дроздовским? Не думаю, через чур одиозная личность, так и кажется, что утащит в лес и не отпустит, пока не насладится:

— Полностью. — Оно бы и ничего, конечно, если без людоедства. Она надела полосатое платье, что означало:

— Я только полосатый стажер, но скоро, скоро перейду окончательно к зеленым. — Если кто не помнит, она почти с детства мечтала прорваться в Царицын к красно-зеленым, но неудачи преследовали ее, как рок. Ибо она прорывалась, то оказывалось, что город-то уже принадлежит наполовину белым, и она была именно здесь, у белых. И сейчас в Ритце было больше белых, чем потенциальных красно-зеленых.

Вообще, можно сказать один Василий Иванович и был пригоден сражаться против Альфы, да и то, говорят:

— Стал часто думать. — В том смысле, что мечтать об открытии на Альфе Центавра своего личного заведения, и пока только не мог понять:

— Какого точно. — Здесь не мечтал, знал — бесполезно. За спиной надо иметь мафию, а он это дело не любил. Одно слово:

— Единоличный командир дивизии, да и только.

— Мы пришли на переговоры, — сказала Камергерша, и попросила показать ей столик:

— Который обслуживается, — а то у них обычно без десятки не сажают, — она толкнула локтем Амера, да так, что раненый в голову, правда без костыля, хотя и с одной ногой, предводитель чуть не упал.

— Надо было взять костыль, хотя бы один, — сказал он, но при сборах Камер выдвинула условие:

— Как победить этого шоу, я хочу, чтобы этот Амер-Тро-Нази шел только со мной, и! никаких пособников его желаниям.

— Но он не сможет идти, — сказал Эспи.

— Пусть ползет.

— Это будет не дипломатично, — сказал Фрай. Но она настояла своем, резюмировав:

— Я понесу его на руках. И вот так Амер не мог ступить без дамы даже шага. Никто не узнал Нази, и она представила:

— Ис май транслейтор. Никто ничего не понял, но она улыбнулась и перевела:

— Ну и не надо. И знаете почему? Командовать парадом буду только я.

— У нас будет парад? — спросил Дэн. И чуть не пошел в пляс, чтобы показать:

— Мы рады, рады, рады.

— Только после победы, господа, — строго сказала Камер, и спросила уставившегося на нее через стойку Василия: — Почему до сих пор не принесли мой заказ?

— Вы еще его не сделали, — сказал Дроздовский. Он сидел за последним восьмиместным столом у самой эстрады, и читал книгу — так думали все, а на самом деле сочинял Декларациию Независимости.

Имеется в виду от не Земли от Альфы Центавра, а наоборот. Зачем?

— Мы улетим отсюда все равно, но хочу, что они здесь даже не думали о нас больше. Я такого скотства еще не видел.

— В чём и в чём? — спросила его Камергерша, когда они уже выяснили:

— Больше не создавать претензий без каких бы то ни было на это оснований, как например, требовать выполнения заказа, который вы не делали. Но не обращайте внимания, я сам уже сделал заказ для вас, всё самое лучшее:

— Хеннесси и Стейк по-Флорентийски на открытом огне.

— Ешьте его сами, а я сейчас хочу Саперави и копченую скумбрию, как обещает нам Фрай во всех пивных Ялты и Царицына в том числе.

— Почему обещает? Сейчас нет, что ли? — спросил Дэн, который не сидел за столом со всеми, а подавал блюда прямо со стойки, так как Сонька не захотела, как она выразилась:

— Восьмерить перед этой похоронной процессией, — и села за барную стойку. Периодически она высказывалась:

— И как только у них, — она хватала Дэна за руку через стойку и толкала в плечо, каждый раз спрашивая одно и тоже:

— Чем она лучше меня? — и кивала большим изогнутым назад для вранья пальцем на стол, за которым командовала Камергерша. И каждый раз получала от главы делегации Метрополя один и тот же ответ:

— Я никогда не вру.

— Так это недостаток, а не достоинство, — Сонька опять хлопнула Дэна, но на этот раз прямо по лбу, а не он ожидал и упал, зацепившись одной штаниной за другую. Так бывает? Не часто, но да, есть. Пришлось звать с кухни Мишку Япончика, чтобы принес йоду, или, как выразился Дрозд:

— Что у нас есть еще там, — может быть нашатырный спирт. И мне тоже нашатырный спирт! — крикнул Дроздовский, так как никак не мог понять План Гоэлро, который излагала Камергерша, в том смысле, что зачем после победы во всех пивных Юга продавать кроме пива только Саперави и копченую скумбрию.

— Вы не поняли, — ответила Камер, — Сапери не в самом баре, а в соседнем магазине.

— Почему?

— Как же они должны различаться, — пожала она плечами.

— Простите, чем Москва будет отличаться от Южных ее Окраин? — спросил Чапаев, чтобы иметь больше оснований отвалить отсюда, понимал, значит, что ответ все равно будет невразумительным.

— Там будут продавать белое сухое вино Золотой Берег и Золотые Пески. Выпили по шесть кружек разбавленного два на полтора, правда, холодного пива, и в магазин за Золотыми Берегами — так как брать надо по две хотя бы бутылки, чтобы не бегать часто — очередь человек сорок в бар может в конце концов не поверить, что:

— Вы уже здесь были, — и отпихнуть. Придется опять давать рубль, два, а иногда и три — цена курицы с рисом — немного, но пива на эти деньги можно купить в три раза больше. И дело дошло до того, что большинство перестало понимать:

— Хорошо это, или, наоборот, очень плохо. Только Василий Иванович думал-думал и, наконец, спросил:

— Вы сказали: в три раза больше, но не сказали чего.

— Чего? А! Если без взяток? Одна курица с рисом будет стоить, как три графина пива.